В слова врача, пребывая в шоке, я не вслушивалась, но успокоившись забила все, что было в заключении в поисковике и нарыла кучу информации. Некоторые женщины, которые решились родить ребенка с такими отклонениями, получили здоровых детей в итоге. Да, процент маленький, но надежда умирает последней.

– Не могу поверить! – из груди мужа вырывается истерический смешок и он качает головой. – И ты реально хочешь его родить?

Я не знаю. Сама не знаю, но с каждым часом мысль о том, что справлюсь, лишь крепнет.

– Ксюша, тебе так важны дети? – неожиданно миролюбиво спрашивает Глеб. – Мы же жили душа в душу. Все началось с того момента, как ты решила забеременеть. Ты ничего мне не сказала.

А теперь он снова меня обвиняет!

– Я знала, что ты против. Но я не пропускала таблетку специально! Если ты мне не поверишь, дальше говорить не о чем!

Глеб сникает и открывает рот, чтобы что-то сказать, но замолкает. Видимо, понимает, что ему придется признать это за истину. Что я его не обманывала.

– Тогда я очень сожалею, Ксюш. Значит, твоя беременность – это роковая случайность. Ты бы никогда не узнала горя, если бы не захотела ребенка. Поэтому я и спрашиваю тебя: ты действительно так хочешь ребенка?

– Да, Глеб, – говорю громко и четко, не боясь признаться. – Ценности могут поменяться. Да, я несправедлива, ожидая, что ты примешь то, что я передумала. Ты прав. Мы жили отлично. Пока не столкнулись с трудностями. И видимо, наш брак не такой крепкий, раз мы споткнулись о первое препятствие.

– А я вижу иначе, Ксюш. Тебе просто недостаточно меня. Тебе мало нас двоих, чтобы быть счастливой.

Мне хочется сказать, что нас стало слишком много в этом клубке людей, свитых воедино и подорвавших основу нашего брака, но я сейчас снова хочу спрятаться от открытого конфликта, который истощил все мои силы. Мне дурно. Я хочу остаться одна и просто плакать целую вечность, пока не выплачу все слезы на свете. И я просто киваю.

– Да, видимо, теперь у нас разные пути, Глеб.

Он опускает голову, вижу, как ему больно, что он тоже переживает. Но никакой жалости к этому лжецу и обманщику нет. Напротив, хочу сделать ему больно. Причинить хотя бы толику той боли, что сейчас испытываю я.

– Думаю, я встречу человека, который разделит со мной жизнь и мои жизненные принципы. Не чайлдфри. Здорового генетически и способного выстроить свою жизнь так, чтобы его жена не страдала от него самого. Но это будешь точно не ты, Глеб! Тебе лучше уйти.

Глава 16

Глеб

Я не позволяю словам Ксюши задеть меня. Не воспринимаю их всерьез. От любой другой женщины, может, и принял бы это близко к сердцу, но только не от нее. Моя блондиночка не такая. Она не бросила бы меня из-за того, что я не могу дать ей здоровых детей, даже при условии, что мы изначально хотели бы их. И, конечно, я тоже не стал бы скрывать от нее все, знай я раньше.

Сейчас, как никогда остро, я понимаю, что просто струсил. Даже во время этого разговора солгал ей об Алисе, а ведь по дороге домой говорил себе, что все расскажу.

– Этот разговор не окончен, Ксюш, – говорю ей, борясь с желанием подойти поближе, но заставляя себя стоять на месте.

Она обессилено опускается на краешек кровати и закрывает лицо руками.

– У меня нет сил выслушивать очередную твою ложь, Глеб. Уйди, пожалуйста!

– Я не собираюсь тебе лгать. С чего вообще такие выводы? Давай обсудим все как взрослые люди. Ты можешь задать мне любые вопросы, и я честно отвечу тебе на них.

– Прекрасно! – неожиданно оживляется она, глядя на меня с гневом. – В таком случае скажи-ка мне, дорогой, ты мне изменял когда-нибудь?

– Нет, – отвечаю без малейшей толики сомнений. – Со времени нашего первого свидания я даже не целовал ни одну другую женщину, не говоря уже о чем-то большем.

Мой ответ лишь еще больше злит ее. Она снова вскакивает на ноги, напряженная, как струна.

– И сейчас у тебя никого нет?

– Конечно нет! Ни с Кристиной, хотя я не понимаю, как ты вообще про нее подумала, ни с кем-то еще у меня никогда ничего не было.

– Боже, ты врешь мне, глядя в глаза и даже на секунду не раздумывая! Я тебя, оказывается, совсем не знала. Вот же дура! – разъяренно мечется Ксюша, ища что-то.

Потом лезет в свой карман и, достав телефон, что-то в нем ищет. – Вот! Что ты на это скажешь?

Она тычет мне в лицо телефоном, и я читаю на нем сообщение, которое должен был отправить Алисе, но которое до нее так и не дошло. Черт!

– Это, по-твоему, тоже ничего не значит и у меня очередная истерика на пустом месте? – кричит она, с отвращением на лице отходя от меня подальше. – Такое чувство, словно я все эти годы жила в выдуманном мире, а сейчас поняла, что реальность совсем другая и люди в ней другие. Я всегда была уверена в тебе как в самой себе, Глеб. Всегда! А сейчас получается, что я просто была слепой идиоткой. Как долго ты водил меня за нос? А дети… Я не могу. Я даже обсуждать это не могу, потому что хуже всего то, что, имея ребенка на стороне, ты отказывал мне в счастье материнства, хотя знал, как сильно я этого хочу!

– Я узнал о Вове только после нашего приезда сюда, – пытаюсь достучаться до нее, потому что это мой последний шанс. – Клянусь, Ксюша, я даже не подозревал о нем! Я не лгал, когда говорил о своем отношении к детям. И о том, что я носитель этой чертовой болячки, понятия не имел, потому что мама призналась мне только сегодня! Я ехал домой от нее с мыслью, что расскажу тебе всю правду. Только выслушай.

Я импульсивно пытаюсь взять ее за руку, но Ксюша отшатывается в сторону.

– Я не могу верить тебе, – отходя подальше, плачет она. – Если ты не знал, что у тебя есть ребенок, то почему не сказал мне? Если не изменял и это было до меня, то чего боялся? Моей реакции? Не верю! Ты ведь прекрасно знаешь меня, знаешь, что я не стала бы винить тебя в том, над чем у тебя нет власти! Но ты сознательно обманывал меня, а что еще хуже – заставлял избавиться от нашего ребенка! Вот где ты пропадал, когда говорил, что работаешь, не так ли? Со своей второй семьей! Нянчился с ребенком от другой женщины, тогда как от моего только и хотел побыстрее избавиться.

– Ксюша, просто послушай, что я тебе…

– Не хочу, Глеб! Хватит! Прошло то время, когда я хотела тебя слушать. Да я умоляла рассказать мне правду! Теперь эта проблема решена. Мне уже неинтересны твои оправдания, я все для себя поняла и решила. Можешь уходить к ним, потому что я в любом случае не хочу больше быть с тобой. Мне нужен от тебя лишь развод.

Последние слова она произносит с обреченной усталостью и отходит к окну, отворачиваясь от меня. Словно действительно положила всему конец. Словно неважно, что я скажу, она не передумает. Но я ведь не могу этого допустить.

– Да нет никаких их и второй семьи у меня нет! – кричу в отчаянии. – Я даже не помнил лица той женщины, понимаешь? Мы провели вместе одну ночь по пьяни, и она исчезла. Вышла замуж и растила с мужем своего сына, пока он не заболел и ей не понадобились деньги. Я видел этого ребенка от силы пять-шесть раз, Ксюш. Я не проводил с ними время. Я не считаю его своим сыном, он мне не нужен!

Но Ксюша уже не слушает меня. Она стоит у окна, повернувшись ко мне спиной, и явно ждет, что я уйду. Но я не могу уйти. Не могу позволить себе потерять ее.

– Ксюш, – шепчу в отчаянии, обнимая ее сзади.

Ее тело напряжено, как камень. Она стоит в моих объятиях как неживая, как статуя, и никак не реагирует, даже вырваться не пытается.

– Пожалуйста, Ксюша, – не перестаю шептать в ее волосы. – Блондиночка, не надо. Просто послушай… Послушай, ладно? Я люблю тебя. Я так тебя люблю! Прости меня, пожалуйста! Я клянусь, мне кроме тебя никто не нужен! Я не смогу без тебя, Ксюш!

Из моих глаз текут слезы, теряясь в ее волосах и коже, пока я судорожно прижимаюсь губами к ее шее и плечам, целуя каждый миллиметр тела, до которого могу дотянуться ртом. Отсутствие реакции с ее стороны пугает меня до смерти, делая еще более отчаянным, но мои мольбы не доходят до нее.